Эссе # 1. Полная интерпретация романа «Демиан».
«Степной волк», «Путешествие к земле Востока», «Сиддхартха», «Нарцисс и Златоуст», «Игра в бисер» — все знаменитые произведения Германа Гессе возникли из развития тех идей, которые были заложены в романе «Демиан». Но не каждый читатель способен расшифровать его подтекстовое поле, ведь Герман Гессе не спешит помогать ему в этом.
Я очень много исследовал книги Германа Гессе, разбирал его раннее и позднее творчество, перечитывал письма и дневники, — и теперь хочу поделиться своим видением. Я не стану навязывать «Демиану» свои взгляды, чтобы написать эссе: моя цель — найти в романе те смыслы и те идеи, которые закладывал сам автор.
Для начала мы выделим лейтмотив. Он заключен в двух мыслях:
1. «Я ведь всего только и хотел попытаться жить тем, что само рвалось из меня наружу. Почему же это было так трудно?»
2. «Птица выбирается из яйца. Яйцо – это мир. Кто хочет родиться, должен разрушить мир. Птица летит к Богу. Бога зовут Абраксас».
Но какая между ними связь? Первая мысль обнажает главную проблематику романа и ставит ключевой вопрос в его содержании. Вторая мысль — из записки Макса Демиана — отвечает на него через религиозно-символический дискурс, однако автор умышленно зашифровал её, чтобы оставить неискушённого читателя в неведении. Мы с вами будем решать эту несправедливость.
В основном исследователи трактуют произведение через психоанализ. Тенденция отчасти верная, ибо Герман Гессе проходил курс лечения у доктора Ланга и даже побывал на сеансах Карла Густава Юнга, которые проводились специально для него. И нет ничего удивительного, что после такого радушного приёма он захотел наполнять свои произведения юнгианским символизмом. Одним из первых таких опытов был роман «Демиан». Многие персонажи этого романа — архетипы из психоанализа; многие сновидения (если не все) требуют интерпретировать себя только через психоанализ. Но всё же он обнажает лишь одну сторону книги: другая её часть заключена в религиозно-символическом дискурсе. Я предлагаю разделить эти понятия для наглядности.
Психоанализ в романе «Демиан» — это средство, охватывающее субъективное: оно помогает познать чувства, обуревающие Эмиля Синклера, и выделить его внутренние метаморфозы.
Религиозно-символический дискурс в романе «Демиан» — это средство, охватывающее объективное: оно указывает путь личности, благодаря которому — согласно Герману Гессе — любой человек может обрести своё «я».
Для интерпретации символов и сновидений я использовал две книги: психоаналитический словарь символов Самохлова, схожий по системе с известным словарем Четвинда и словарь мифологии, магии и психоанализа Керлота.
Между тем в романе важное место занимают бинарные оппозиции: мать/отец, светлый мир/тёмный мир, Каин/Авель, Франц Кромер/Макс Демиан, грех/добродетель, добро/зло. Уже в первой главе под названием «Два мира» рассказчик подчёркивает:
«Одним миром был отцовский дом, но мир этот был даже еще уже, он охватывал, собственно, только моих родителей. Этот мир был мне большей частью хорошо знаком, он означал мать и отца, он означал любовь и строгость, образцовое поведение и школу. Этому миру были присущи легкий блеск, ясность и опрятность. Здесь были вымытые руки, мягкая, приветливая речь, чистое платье, хорошие манеры. Здесь пели утренний хорал, здесь праздновали Рождество».
«Между тем другой мир начинался уже в самом нашем доме и был совсем иным, иначе пахнул, иначе говорил, другое обещал, другого требовал. В этом мире существовали служанки и подмастерья, истории с участием нечистой силы и скандальные слухи, существовало пестрое множество чудовищных, манящих, ужасных, загадочных вещей, таких, как бойни, тюрьма, пьяные и сквернословящие женщины, телящиеся коровы, павшие лошади, рассказы о грабежах, убийствах и самоубийствах».
Нам с вами нужно запомнить, что два мира существуют рядом друг с другом и во многом благодаря друг другу, ибо это важная деталь цепи бинарных оппозиций.
Представьте цепь: каждое её звено связано с другим и чередуется. Одно металлическое кольцо — горизонтальное — отражает тёмный мир; другое — вертикальное — отражает светлый мир. Каждое звено одинаковое и поддерживает соседнее, следуя общему делу, но их позиция, их направление — разное, иначе конструкция придёт в негодность. Цепь — это путь главного героя, состоящий из бинарных оппозиций; путь, где всякий шаг неразрывно связан со светлым и тёмным миром, с добром и злом, с Богом и дьяволом, — вплоть до открытого финала книги, когда Синклер увидит свои черты, схожие с Демианом, но в отражении тёмного зеркала…
1 глава «Два мира».
Мы плавно переходим к первой главе. После короткого вступления Синклер рассказывает о том, как ему однажды довелось гулять с двумя школьными мальчиками и Францем Кромером.
«Под его предводительством мы возле моста спустились к берегу и спрятались от мира под первой мостовой аркой. Узкий берег между сводчатой стеной моста и вяло текущей водой состоял из сплошных отбросов, из черепков и рухляди, запутанных узлов ржавой проволоки и прочего мусора».
Первый символ — мост. Он обозначает переход, трансформацию из одного состояния в другое, а мусор намекает о том, что главный герой соприкасается с тёмным миром. Эти детали предвосхищают, что Синклер скоро упадёт в лапы Кромера. Изначально он не поддаётся, но позже выдумывает историю о краже яблок в саду — символ грехопадения! — и клянётся в её правдивости «Богом и душой».
Кромер, конечно же, уличил Синклера во лжи и потребовал платить ему за молчание. Эмиль делает интересное сравнение, когда Кромер уходит: «Он метнул мне в глаза ужасный взгляд, еще раз сплюнул и исчез как тень».
Это явный намёк в сторону психоанализа. Согласно Карлу Юнгу, Тень — это один из архетипов коллективного бессознательного.
«Фигура Тени персонифицирует собой всё, что субъект не признаёт в себе и что всё-таки — напрямую или же косвенно — снова и снова всплывает в его сознании, например, ущербные черты его характера или прочие неприемлемые тенденции».
— К. Г. Юнг. Сознание, бессознательное и индивидуация
Теперь мы знаем, что Франц Кромер — одна из ипостасей Синклера, тёмная часть его души, один из его демонов. В конце второй главы рассказчик назовёт его своим Дьяволом, подтверждая наши догадки: «Это был для меня невероятный миг! Мой враг убежал от меня! Мой дьявол меня боялся!» Но и это ещё не всё, ибо в Кромере важен его одиозный свист. Он символизирует присутствие нечистой силы.
«Среди резких, нарушающих покой и размеренность жизни звуков особое место занимает свист — явление, неизменно связываемое в народных представлениях с призывом зла, лиха, беды, нечистой силы. В регламентации правил поведения эта связь отражается в целом ряде запретов, касающихся повседневной жизни».
— А. А. Плотникова. О символике свиста
Кромер разрушает светлый мир Синклера. Отныне главный герой постоянно думает о своём мучителе и о своём грехопадении. В одном фрагменте книги он даже чувствует своё превосходство над отцом, когда его бранят за мокрую обувь, вместо того, чтобы бранить за тяжкие грехи.
2 глава «Каин».
Вторая глава называется «Каин». В ней Эмиль встречает Макса Демиана, — новенького, который моментально притягивает к себе внимание: он уверенный, ассертивный, движениями напоминает взрослого мужчину, в детских играх и драках не участвует.
На протяжение всего романа Демиан выступает в роли самости. По Карлу Густаву Юнгу, самость — это ядро психологической целостности, гармонизация всех аспектов души, становление индивидуума (лат. individuum – неделимое). Именно индивидуальность, «неделимость» привлекает Синклера: он подсознательно чувствует в новеньком двойственную природу, единение светлого и тёмного мира, чувствует, что они соединились и их больше нельзя разъединить.
По пути из школы к Синклеру примыкает Демиан. Он словесно затрагивает герб, который висит над сводом их входной двери. По его мнению, на нём изображён ястреб.
Ястреб — фундаментальный символ романа: он преследует главного героя в разных проявлениях до конца книги. Ястреб олицетворяет жестокость, агрессию, безрассудство, но одновременно тесно связан с мистическим, божественным, с полётом души. В дальнейшем мы с вами будем уделять ему много времени.
Демиан необычно истолковывает сказание о Каине и Авеле, рассматривая печать как награду, дарованную за благородство. Его полёт мысли вводит Синклера в замешательство: с одной стороны, он отвергает взгляд Демиана, именуя его гнусным и кощунственным, а с другой стороны — полностью его впитывает, впервые забывая о Франце Кромере.
Эмиль видит сны, в которых исполняет волю Кромера и Демиана. Он терпит издевательства и совершает по их желанию ужасные преступления. Но просьбы Кромера он исполняет неохотно, а просьбы Демиана — «с блаженством». Это связано с их архетипическими функциями: первого он отрицает, ко второму — неосознанно стремится.
В ключевом сновидении второй главы Синклер готовится убить отца вместе с Францем Кромером. Убийство родителя во сне, согласно психоаналитической трактовке — это потребность в независимости и значительные трудности в её достижении. Сон показывает нам две потребности главного героя: он желает отделиться от строгой религиозности, которая обитает в их семье и, вместе с этим, желает вырваться из когтей Франца Кромера.
Мы переходим к их последней встрече. Они вдвоём стоят на Крепостной площади во время дождя. И вновь перед нами символ, цель которого — предвосхитить дальнейшие события, ибо дождь говорит об очищение, о нисхождении небесного. Автор как бы намекает, что Эмиль уже спасён и вот-вот вырвется из лап коварного лиходея, вырвется из тёмного мира обратно в светлое лоно! Но неожиданно Кромер просит Синклера захватить с собой сестру при следующей встрече. Эмиль мгновенно отказывает ему.
«Когда он ушел, я вдруг что-то понял насчет смысла его домогательства. Я был еще совсем дитя, но понаслышке знал, что когда мальчики и девочки становятся немного старше, они иногда вытворяют друг с другом что-то таинственное, предосудительное и запрещенное. И вот я, значит, должен… мне вдруг стало ясно, как это чудовищно! Решение ни за что этого не делать я принял сразу. Но что будет тогда и как отомстит мне Кромер, об этом я не осмеливался и думать. Начиналась новая пытка, прежнего было еще недостаточно.
Уныло шел я через пустую площадь, засунув руки в карманы. Новые муки, новое рабство!
Тут меня окликнул чей-то свежий низкий голос. Я испугался и пустился бегом. Кто-то побежал за мной, чья-то рука мягко схватила меня сзади. Это был Макс Демиан».
На первый взгляд может показаться, будто в сцене есть намёк об инцесте. Мы знаем, что Кромер — это тень, отражающая подавленные желания главного героя. Выходит, Синклер подумывает о том, чтобы воссоединиться со своей сестрой для чего-то «таинственного, предосудительного и запрещённого»? Он слышит голос Демиана (самости) позади и убегает от своей гармонической целостности? Убегает от своих истинных желаний?
Если Вы согласны с Роланом Бартом и считаете, что автор умер, то можете избрать такой смысл. Однако это будет большой ошибкой, ибо в действительности, на мой взгляд, Эмиль не думает о кровосмешении: он убегает от сексуальных отношений самих по себе, от разговоров о них, так как его воспитали в религиозной семье с взыскательной набожностью. Как вы помните, сестра для главного героя — это сакральная часть его жизни, часть светлого мира. В первой главе мы могли прочитать: «Сестер, как и родителей, надо было щадить и уважать, и, если случалось поссориться с ними, ты всегда оказывался плохим перед собственной совестью, зачинщиком, который должен просить прощения. Ибо в сестрах ты обижал родителей, добро и непреложность».
Демиан догоняет Синклера и узнает о его переживаниях благодаря технике чтения мыслей. Он понимает каждую частицу его души. Рассказчик нам намекает, что Демиан — конечная форма бытия Синклера, его самость и одна из ипостасей.
«Как во сне покорился я его голосу, его влиянию. Я только кивнул. Не звучал ли это голос, который мог изойти только из меня самого? Который все знал? Который все знал лучше, яснее, чем я сам?»
Демиан освобождает товарища от рук притеснителя. Синклер бежит назад, в лоно светлого мира.
3 глава «Разбойник».
«Разбойник» — следующая глава романа. Синклер вспоминает сцену вокруг умирающей лошади. Он видит Демиана, его лицо, мужское и одновременно женское, одновременно тысячелетнее и вневременное, одновременно приятное и противное — всё это намекает о сочетании в нём юнгианских архетипов.
Огромную роль в главе рассказчик уделяет мистико-магическим навыкам Макса Демиана: он умеет читать мысли, уходить мысленно в себя и заставлять других делать то, что ему нужно. Синклера это удивляет. В будущем он позаимствует практики своего друга и переделает их под себя, из-за чего Кнауэр в главе «Борение Иакова» предположит, что Эмиль — теософ или спирит.
На занятиях Демиан необычно трактует историю о Гестасе и Дисмасе. Его мнение переворачивает мир Синклера. Предпочтение, отданное Гестасу, можно объясняить стремлением к индивидуальности, неделимости, — разбойник не сходит со своего пути перед лицом смерти, так как для индивидуума шаг в сторону от своей сути равноценен самоубийству. Это будет разделение неделимого, разделение того, чего по своей природе нельзя разделить. Но не стоит думать, будто Макс Демиан оправдывает преступления или хочет десакрализировать божественное. Я предлагаю разобрать это подробнее.
Дело в том, что роман Германа Гессе написан с либерально-индивидуалистической позиции, когда личность или индивидуум заведомо ставится выше общества. В его картине мира люди делятся на личность и стадо, на интеллектуалов и филистеров, на индивидуумов и мещанство; у личности не может быть общего Бога, не может быть общей религии, не может быть общего пути, ибо у него всё своё и всё интерпретировано под себя, под личные нужды. Словосочетания «свой путь», «новая религия», «новый Бог», «высшая жизнь», «печать Каина», «мой дьявол» — всё это маркеры мировоззрения Германа Гессе, которое он транслирует через персонажей во многих своих книгах. Именно поэтому Демиан изменяет ветхозаветные истории: для него не может существовать ничего с общим смыслом, — для него есть только истории, которые любой индивидуум должен — так выражается его нонконформизм и борьба с мещанством — истолковывать под личные потребности. Сам Герман Гессе в письме от 2 февраля 1922 г. писал о романе так:
«Эта книга делает акцент на индивидуализации, на становлении личности, без которого нет высшей жизни. И при этом процессе, где нужна лишь верность себе самому, существует, собственно, только один большой враг – условность, косность, мещанство».
Хорошо это или плохо — решать вам. Я пообещал себе, что не буду выражать мнение о личных взглядах Гессе. Моя цель — помочь читателю понять роман и его главные идеи. Я могу только добавить, что к концу жизни Герман Гессе изменил своё мнение. Это хорошо видно по судьбе Йозефа Кнехта — главного героя романа «Игра в бисер», — ведь в конце он покидает Касталию и уходит к обычным людям, которых, казалось бы, все его предшествующие персонажи только презирали.
Глава заканчивается конфирмацией. Демиан переезжает. Синклер остаётся в одиночестве.
Разбор остальных глав вы можете найти ниже.